[iamabsolem]

Название: Бабочки
Фэндом: Черный лебедь
Пэйринг или персонажи: demon!Лили/Нина
Рейтинг: R
Жанры: Фемслэш (юри), Ангст, Фэнтези, AU
Размер: Драббл, 4 страницы
Описание: Чёрных бабочек манит свет. Они приближаются к нему, обжигают крылья и никогда больше не поднимаются в воздух, умирают на земле, как черви, лишь грезя о радости полета. Лили знает об этом не понаслышке, потому что она тоже – чёрная бабочка, и крылья, вытатуированные на её лопатках – ничто иное, как память о даре, утерянном в погоне за совершенством.

Чёрных бабочек манит свет. Они приближаются к нему, обжигают крылья и никогда больше не поднимаются в воздух, умирают на земле, как черви, лишь грезя о радости полета. Лили не сомневается, что они идут на это осознанно; так люди кидаются в омут с головой ради собственных целей, только, в отличие от них, мотивы бабочек чисты и невинны, несмотря на их тёмный цвет – они стремятся к совершенству. Лили знает об этом не понаслышке, потому что она тоже – чёрная бабочка, и крылья, вытатуированные на её лопатках – ничто иное, как память о даре, утерянном в погоне за совершенством. Лили – чёрная бабочка, и она ни капли не удивляется, когда ноги несут её к скорчившейся на полу Нине Сейерс, а изо рта вырывается:

- Ты в порядке?

Потому что Нина Сейерс – свет самый что ни на есть концентрированный. Он сочится из неё, как мёд из сот, распространяет вокруг воздушно-приторный запах, от которого у Лили кружится голова. Нина Сейерс – единственная невинная душа в этом здании, еще более невинная даже, чем её ангел-хранитель, и от этого у Лили дрожат поджилки – в восторге, в предвкушении. У Нины Сейерс большие глаза совершенно нереального карего оттенка, взгляд, как у олененка и нерешительная, скромная улыбка. Она очаровательно мнёт край кофты, когда нервничает, смотрит в пол, говорит тихо и часто выпадает из реальности. Лили – чёрная бабочка, а они существа свободолюбивые, и тем не менее, предложи ей кто сопровождать Нину Сейерс на её жизненном пути, она бы с радостью согласилась по одной простой причине: Нина Сейерс – свет, а свет всегда приятно окрашивать в тьму… особенно в отплату за то, что когда-то тьма заразила её саму.

- Да, - улыбается Нина, смаргивая с ресниц слёзы. – Всё в порядке.

А ещё Нина Сейерс не умеет лгать. Как, собственно, делать множество других вещей, без которых невозможно их полноценное общение. Лили собирается всему её научить – в конце концов, не зря же она чёрная бабочка?..

***

Роль Одетты написана буквально для Нины, и Лили в кои-то веки благодарна людям за их богатую фантазию, порождающую произведения искусства. Она рада, что подалась в балет со скуки, что её занесло именно в эту труппу, где спрятано такое сокровище. Когда Нина танцует, Лили забывает, кто она и что она, потому что Нина – идеальный белый лебедь. Она двигается, как лебедь, дышит, как лебедь, смотрит, как лебедь. У неё длинная шея и талия, которую можно обхватить ладонями, чуть приоткрытые в отчаянии губы и пышные ресницы. Нина определенно красива, и Лили жаждет увидеть, как ей пойдёт чёрный. Но пока она в белом – настолько ярком, что даже свежевыпавший снег в сравнении покажется грязью. Лили, протягивая к ней руки, чувствует знакомый смертельный жар, скрежещет зубами, но терпит. Рано или поздно…

Нина скованная, чуткая, помешанная на точности. Она следит за каждым шагом, за каждым поворотом головы, и это так напоминает Лили ангелов, что кровь яростно стучит в висках. Но Нина – не ангел, хотя могла бы стать им в будущем, и это утешает – Лили убьёт двух зайцев разом: получит желаемое и избавит мир от очередного фанатика с нимбом.

Нина плетёт строгие причёски и ходит в вещах, купленных матерью. Однажды в гримёрке Лили становится свидетельницей того, как Нина распускает волосы и десять минут всматривается в зеркало, словно выискивая кого-то другого в своём изображении; так она обнаруживает брешь в её защите и наступает.

Ей известно, что Нина наблюдает за ней на репетициях: стоит на мостках и ловит самые мелкие детали, потому что Нина – настоящий белый лебедь, а Лили – настоящий чёрный. Нине нужна тьма, чтобы исполнить роль злого двойника, и Лили готова с ней ею поделиться, поэтому сдергивает резинку, так, чтобы волосы струились по плечам и спине, надевает майку, обнажающую татуировку на лопатках и танцует, танцует так, что от неё не отвести взгляд…

Нина впитывает. Лили, оборачиваясь, читает в её зрачках: «Она неповторима. Я никогда не смогу также». Смешная, смешная девочка… «Сможешь», - мысленно говорит ей Лили. – «Со мной ты сможешь всё, только впусти меня в себя».

От Лили веет свободой, опасностью и целительной злобой; для белых бабочек, как Нина, это всё равно что притягательный мрак. Об этом Лили тоже осведомлена из личного опыта. Она ведь тоже когда-то была белой бабочкой.

***

Режиссер по имени Тома – самый своеобразный ангел из всех, что Лили доводилось встречать. У него нет нимба, зато есть самодовольство, самовлюбленность и неприятное, хитрое лицо. Лили обзывает его лисом – вполне справедливо, надо заметить, потому что его махинации достойны демонов-трикстеров. И как его еще не выперли с небес за такие выкрутасы? В какой-то момент она ощущает укол обиды, но отмахивается от него. Ей-то что?

Тома спит с ученицами, настраивает их против друг друга, и тем не менее он – не только гениальный постановщик, но еще и хранитель Нины. Это, пожалуй, единственное, что не нравится Лили в сложившейся ситуации. Ангелы везде и всегда, но вот такие… те еще палки в колеса. Однако ко всем можно подобрать свой подход.

Тома впечатывает её в стену без церемоний, шипит в лицо:

- Только попробуй тронуть Нину, сволочь!

Лили хохочет хрипло, задыхаясь.

- Что для тебя важнее, ангел – спасение подопечной или баснословный успех, который обеспечит тебе почитание до конца земных дней твоих?

Он колеблется, и она продолжает:

- Ты прекрасно понимаешь: Нина не станцует Чёрного Лебедя. Она чиста и невинна, и это ей мешает. Это вредит твоей работе, но ты не можешь поставить на её место никого другого, так как слишком любишь её. Это так трогательно, Тома, я аж расплачусь где-нибудь в уголке, и всё-таки. Ты умён, тебе ясно: я могу помочь. Я могу заставить её станцевать Чёрного Лебедя так, что сердца зрителей остановятся. Без меня же… без меня это будет кромешный провал.

Режиссер отпускает её нехотя:

- Не подведи меня.

Лили отвешивает реверанс: некоторые ангелы не так уж и дурны.

***

Броня Нины катится к чертям, и Лили оперативно перехватывает власть как главный чёрт её окружения. Перед тем, как белая бабочка открывает дверь, чёрная уже знает, что уведет её с собой, потому что их притяжение двустороннее: Лили обжигается светом Нины, а Нина блаженствует от тёплой тьмы Лили.

Когда Нина срывает своё розовое пальто с крючка, хлопает дверью и несется к лестнице, Лили торжествует. Клуб, в котором они останавливаются, ничем не отличается от тысяч других, но Лили превращает его в инсталляцию ада. Красные огни, безумные танцы, два симпатичных парня, зажимающих Нину в тиски, на месте которых ей, если честно, хочется оказаться, таблетки с экстази, разгоряченные тела в непосредственной близости. Нине непривычно танцевать не балет, она не улавливает ритм, но Лили помогает ей – берет за запястья, прижимается, извивается, без слов приказывая повторять, и Нина повторяет с такой отдачей, что у чёрной бабочки срывает крышу.

В комнате, такой же розовой, как всё в жизни Нины, Лили становится жаль, что на следующий день придется притвориться, будто ничего этого не было. Они целуются бешено, в ритм с криками разгневанной матери и ударами кулаков в хлипкую дверь. Конечно, ничего подобного у Нины никогда не было, и Лили прикладывает все усилия, чтобы эта ночь отпечаталась в коре её головного мозга навечно. Ощущения острые, первобытные. Свет не сопротивляется – подставляет шею под губы демона, покорно стонет на подушках, принимает удовольствие. Чёрная бабочка любуется разметавшимися прядями, смазанными тенями на чужих веках – то ли тёмно-серыми, то ли чёрными. Белая отдалась ей добровольно – и это одна из самых сладких побед на её счету.

***

Эта пьеса достойна наград. Лили давно не играла с таким чувством. Она сходит с ума, когда Нина изумленно хлопает глазами, услышав, что между ними ничего не было, что ей всё приснилось; в животе завязывается тяжелый узел от ощущения струн души белой бабочки на пальцах. Лили исполняет мелодию на этой скрипке, равную Паганини – тьма разливается внутри Нины Сейерс фигурными пятнами. Когда белая бабочка вонзает осколок стекла ей в живот, чёрная улыбается, глотая собственную кровь: теперь она не единственная тёмная здесь.

Невидимкой она следует за Ниной на сцену, улыбается напряженному Тома и – вступает в партию.

Если бы кто-нибудь спросил её, что лучше, спать с Ниной или воевать с ней, Лили выбрала бы третий вариант: танцевать.

Нина уже не светлая – она повязана стальными нитями, за которые Лили тянет, как кукловод. Она вся трепещет, заполненная адом до краёв, вывернутая наизнанку, такая же, как Лили, но еще другая – клочок света ещё ютится в её сердце, и она рвётся, рвётся прочь, силится освободиться, но Лили держит крепко, проводит руками по её рукам, покрывающимися чёрными перьями, шепчет на ухо грязные речи. Нина гибкая, стремительная, резкая, и глаза у неё пронзительные, красные. Лили обнимает её. Они повторяют движения друг друга, дышат в унисон, два Чёрных Лебедя, две чёрных бабочки.

Нина склоняется, расправляя чёрные, как ночь, крылья, и Лили познаёт совершенство.