Грань

[iamabsolem]

Название: Грань
Фэндом: Бесобой
Автор:  I am Absolem
Пэйринг: Балор/Яна
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Ангст, AU
Размер: Драббл, 2 страницы
Статус: закончен
Описание: Кошмарам не нужна грань, чтобы задеть того, кому они снятся.

Будь Балор человеком, случайный встречный нашел бы его исключительно приятным: симпатичный молодой человек с сияющими глазами, улыбчивый и доброжелательный, делающий мудрые ремарки и остроумные замечания, способный поддержать разговор практически на любую тему, одетый в чуть старомодное, но хорошее пальто – словно из другого, лучшего мира. Балор умел пускать пыль в глаза; откровенно говоря, в этом ему не было равных. Люди не видели морока, однако Яна была уверена: будь он материальным, очаровывал бы и самых грубых, наглых, невоспитанных уродов, норовящих поскандалить с соседом в автобусе, водителем маршрутки или продавцом в фаст-фуде, которого можно безнаказанно унижать: отпор он дать не может – тут же уволят. Такие часто шпыняли Яну, сгоняя со скамеек, награждая парой ласковых в магазине, едва не проклиная и отгоняя от колясок с младенцами, к которым она и не собиралась приближаться. «Отребье, - презрительно бросали ей вслед, - наверняка родилась от какой-то шлюхи и ее ухажера-наркомана, а теперь шляется неприкаянная. Таких на цепь сажать надо, как бродячих собак. А еще лучше – так же отстреливать!» Она, впрочем, давно смирилась с потоками едких слов: ими не напьешься, голод не утолишь – лучше раздобыть себе чего-нибудь, чем тратиться на тех, кто считает себя выше лишь потому, что у них что-то складывается лучше, чем у других. Бродяжничество учит мудрости и терпению. Однако иногда она всё-таки представляла, как Балор присаживается на лавочку рядом с мужчиной, на пивном пузе которого лопалась рубашка, здоровается – и сводит его с ума двумя-тремя элементарными манипуляциями, так что с лица мужчины сползает самодовольная ухмылка, и он валится на землю, усыпанную кожурой от семечек, давится слюной и испускает дух, до последнего ощущая, как медленно останавливается его сердце, а Балор отряхивает туфли и уходит, насвистывая один из своих древних мотивов.

Яна понимала, что это неправильно, старалась убедить себя, что никому не хочет зла – в конце концов, они всего лишь глупые люди, которые просто слишком любят почесать языком. Но она хотела. Это у них с Балором было общее: они смотрели на людей – свиней – свысока, одинаковым взглядом, и в такие моменты Яна чувствовала себя одним целым с мороком. Когда-то она бы беспокоилась, но чем больше времени проходило, тем крепче она убеждалась: это хорошо. Это защита. Это оберег. Этого не нужно бояться – нужно принять.

«Балор обманщик и подлая дрянь», - повторяла она себе, словно мантру, лежа на диване в квартире Пса и таращась в потолок, судорожно выискивая в сотне чертежей хоть один, способный искоренить наваждение, а в глубине души ворочалось осознание: она не хочет избавляться. Иллюзия, не иллюзия – какая разница, если с этим ты ощущаешь себя в безопасности? «Балор обманщик и подлая дрянь», - пустой звук, оболочка фразы без сути, бессмысленный клёкот пролетающей над крышей вороны, которую деревенские мальчишки отогнали бы метким прицелом из рогатки. Яна произносила это столько раз, что утратила нить мысли, и значение бесповоротно ускользнуло от неё. Так герои, идущие через лабиринт, роняют пряжу, которую по старинке приматывают к деревьям, дабы знать, где они уже были, а где нет – чтобы заблудиться навеки.

«Я должна бояться или быть?»

Яна не видит лабиринт, но не сомневается, что застряла в самом его центре: в очерченном кровью круге, за которым кусты с острыми шипами вместо цветов, скалящиеся чудовища, оглашающие округу голодным воем и выдыхающие омерзительное зловоние.

У Пса не росло ничего опасного, кроме одинокого хилого кактуса. Тем не менее, каждое утро Яна обнаруживала на себе отметины – красные, сочные, как алое яблоко из сказок о Белоснежке, длинные и довольно глубокие, будто что-то первобытное укусило её и любовно рвануло, ставя печать.

- Не помню, чтобы я переходила грань, - говорила она Балору недоуменно. – Я осторожна.

- Кошмары сильны, - хитро щурясь, отвечал Балор. – Они принадлежат тебе, а ты принадлежишь им. Может, чтобы задеть тебя, им не нужна грань? Её ведь чертят люди.

Яна бережно промокала раны перекисью водорода на ватном диске, дула на них, пока их нещадно жгло, и слушала мелодичный смех Балора: «У тебя такое забавное лицо!» - внушая себе, что это ради её же блага. Он понятия не имел, что такое боль – даже такая, мимолетная, достигающая масштабов предсмертной агонии, если приправить её неизвестностью и отчаянием. Яна не могла сразиться со своими ужасами, потому что неизменно проигрывала, и к Псу обратиться тоже не могла – эта битва её и только её…

Балор гладил её по стёртым запястьям ласково, но Яну пробивала ледяная дрожь: здесь, на просторах её разума, он мог вскрыть ей вены – и она захлебнулась бы в собственной крови. Тут смерть стала бы настоящей. Но Балор в ней нуждался – и хохотал издевательски, скользя ногтем по синей змейке под кожей:

- Ты совсем наивная.

Яна зажмуривалась, и под веками плясала красная линия, из-под которой на неё язвительно таращился миллионом глаз павший король кошмаров, нашедший в ней прибежище, чтобы насытиться и вновь взойти на престол – и она встречала его взгляд лишь благодаря слепой вере в то, что он не причинит ей вреда. Когда она открывала глаза, его когти вспарывали её плоть, так что она заходилась воплем – и по пробуждении остервенело, яростно шипела на своё отражение в зеркале: «Балор обманщик и подлая дрянь», - но формула так и не приводила к итогам, оставаясь никчёмным набором цифр и букв.

Она сползала на пол по бортику ванной и выливала на царапины столько перекиси, что слёзы текли по щекам.

- Наивная, наивная, - пел Балор.

А она ощущала, как его мрак клокочет в её груди.