И смерти нет почётней той, что ты принять готов за кости пращуров своих, за храм своих богов (с)
Тем временем я получила разрешение от Фобс опубликовать свою работу по её миру. Надеюсь, получилось неплохо озо
Название: Дневная охота
Фэндом: мир Семерых Сыновей от Фобс
Категория: Джен
Жанры: Фэнтези, частично мифология
Размер: 2 страницы, 1100 слов
Публикация: Категорически запрещена.
Описание: Легенды не могли обмануть её: вопреки сказкам, утверждавшим, что _они_ охотятся лишь ночью и только на непослушных детей, она знала, что днём они тоже покидают свои курганы...
читать дальшеГелла не любила работать в поле. Слишком страшно - колосья щекочут подбородок, и в сплошном искрящемся золотом море ничего не разглядеть: ни селян, высыпавших на жатву спозаранку, дабы управиться до полудня, а в разгар жары отдохнуть в тени и набраться сил; ни тени от солнца, прокравшейся под пушистые шапки пшеницы; ни мимолётного движения хищника, выбравшегося из леса поживиться мышами - или людьми, распевающими ритуальные песни. Гелла знала, что она здесь не одна: буквально в сажени от неё - воодушевлённые соседи, орудующие серпом с усердием одержимых, которые не оставят её, даже если на неё бросится бешеная лиса. В воздухе маревом разливалось душное, пьяное волшебство - оно затуманивало их разум; никто не подумал бы о корысти - чей-нибудь серп вспорол бы рыжую шкуру, и через пару дней она красовалась бы на стене спасителя, как трофей, пока женщины успокаивали испуганную девочку, а жрецы - осеняли её рунами, вытравливая «скверну», покаранную полевыми духами. Гелле нечего было бояться, и всё-таки среди весёлых, наряженных друзей она дрожала от ужаса - потому что от того, что внушало ей его, её не защитил бы ни один смертный. Не серпом. Не в бликах лучей, отражённых от гладких стеблей. И даже не мечом, потому что против истинного, первобытного зла простая сталь - пустой звук, а боги ничего, кроме стали, людям не даровали. Они были непобедимы. Но помнила об этом почему-то только Гелла.
Когда-то она падала перед матерью на колени, прижималась к её юбке, окропляя ткань слезами, кричала: «Нельзя нам туда! Нельзя! Они всегда в полях прячутся - не заметишь, как в своё царство утащат!» Мать хлестала её по запястьям, отрывала от себя её руки, отвешивала оплеухи, но Гелла всё равно падала, ползала за ней, пока она собирала в корзину то, что могло пригодиться на жатве; выла, молила. Но её слова не убеждали - они злили.
- Тебе уже тринадцать, Гелла, замуж пора, а ты плачешь, будто дитя малое! - ругалась матушка. - Имей совесть! Умойся и иди готовиться, мы скоро выходим. Гесте всего восемь, а она уже ждёт у порога, пока её непутёвая сестра утрёт сопли и будет вести себя, как подобает взрослой девушке! Не позорь меня! Младенец скажет, что они охотятся лишь ночью, и интересуют их только дети, а ты сказки выдумываешь! Живо сотри красноту с лица, помолись - и в путь, иначе отец разозлится!
Гелла молилась, и в конце концов прекратила попытки увещевать родных - безропотно взбиралась на телегу, смирно сидела, пока хромая кляча ковыляла до травяного моря, за гранями которого не виднелся даже горизонт - только прозрачная линия, перетекающая в небесный голубой купол. Матушка была довольна, принялась чаще заводить разговоры о женихах и платьях, стала сама вплетать ей в волосы ленты, которые некогда носила сама, до замужества - дескать, с ними-то она отца и встретила. Она и не подозревала, что мысли о свадьбе не радуют дочь; Гелла смотрела в окно и холодела от шороха под землёй, у порога…
Сказки не могли обмануть её. Сын кузнеца, похваляясь перед ней своей доблестью, поведал о хищниках: как они выслеживают добычу, как примериваются, как нападают. Гелла принадлежала к слабому полу и ничуть не смыслила в охоте, но поняла: для хищника главное еда. Свежее, тёплое мясо, которое насытит его. Чьё - неважно. Так почему они крадут исключительно маленьких детей? Куда тогда исчезают мужчины, отправившиеся к реке на рыбалку, чьи следы резко обрываются у обочины? Где тогда девицы, кинувшие во дворе бочки с замоченными рубахами да штанами в мыле и грязной воде? Где деревенский пьянчуга, уснувший у забора - и словно испарившийся?..
Гелла знала, что барды лгут, что лгут и легенды, задавала вопросы, но получала неизменный ответ:
- Ты фантазёрка. Займись чем-нибудь полезным.
Песни горном разносились над её головой, ветер дул тревожно, предвещая беду, трепал бахрому и пряди, выскользнувшие из-под гребня. Гелла ёжилась и куталась в шаль - хотя солнце изнурительно палило, её знобило, как в лихорадке. Она рубила вяло, несколько раз споткнулась, утратив равновесие; отец грозно что-то промычал, и она виновато уставилась вперед, напряглась, однако тут же ослабела вновь. Гелла видела затылки юношей и платья девушек, слышала свист серпов… но чувствовала себя забытой, брошенной, одинокой. Селяне забавлялись, наслаждались летом; девушки кокетничали с парнями, парни рисовались перед девушками. Они вдыхали нежный, чуть терпкий, влажный аромат поля, хмелели от его магической сладости - а Геллу тошнило от него: ей мерещилось, что она ступает по мёртвому, уже разложившемуся телу, и её сандалии увязают в чёрно-алом месиве, пропитываясь отвратительной вонью. Замахиваясь на пшеницу, она ощущала себя убийцей.
Давным-давно её заманили в лес по ягоды. Черника была вкусной, приятной кислинкой дразнила язык. Одну ягоду Гелла отправляла в рот, другую - в ведёрко, и, увлекшись, забрела едва ли не в чащу. К счастью, она вовремя спохватилась: вскочила, побежала на голоса старших, посуливших ей «богатый урожай», но не успела перелезть через бревно, отделяющее иссохшее болото от тропинки к опушке, как наткнулась на свалившееся с ветки гнездо, потрёпанное и истоптанное. В нём были останки птенцов - ещё в перьях, но обкусанные, искромсанные; в них копошились тонкие белые черви. Гелла замерла перед ними, как громом поражённая, и ринулась прочь так, будто за ней гнались все сельские псы.
Сейчас эти птенцы стояли у неё перед глазами. Её сердцебиение было столь громким, что если бы пение затихло, оно достигло бы слуха всех, находящихся в версте от неё. Они - тоже черви; возможно, они приноравливаются к её стопам или стопам её братьев, выкапывают норы, крадясь за ними по пятам. Их курганы близко… не сидят же они там вечно, верно?
- Чего пригорюнилась, Гелла? - окликнул Поло, рослый юноша, живущий через дом от её семьи, смахнув с щеки пот. - Больно ты бледная!
Гелла выдавила из себя улыбку:
- Всё в порядке, Поло. Благодарю тебя, - и наклонилась, чтобы поднять ворох полных, набухших колосков.
Под их ослепительным золотом сверкнула смертельная белизна; Гелле улыбались - от уха до уха, натянуто, будто эта улыбка не могла сойти с лица, будто кто-то иглой проколол кожу. Девушка различила лоснящиеся волосы, красные камни в длинных, как хлысты, конечностях, и только потом - мерцающие рубины нечеловеческих, ядовитых глаз.
«Трувоши!» - завопила было она, но обжигающе-ледяная ладонь сомкнулась на её лодыжке - и её обрушили вниз.
Дневная охота трувошей, которую матушка так рьяно отрицала, никого не потревожила - даже пшеница не шелохнулась. Гелла хотела позвать на помощь, но горло не исторгло ни единого звука - лишь стон, слившийся с ветром. Ладони монстра были липкими, ледяными; он утягивал её вниз, в размякшую землю - до бёдер, до талии, до шеи… Она не сопротивлялась - её парализовало, перекрыло доступ к кислороду; трувош, как паук, оплетал её своими сетями. Медленно, позволяя уловить последние переливы света перед тем, как она расстанется с ним. Гелла зажмурилась - и сырая почва легла ей на веки, как монеты - на веки мертвеца.
Она знала, что её никогда не найдут.
Название: Дневная охота
Фэндом: мир Семерых Сыновей от Фобс
Категория: Джен
Жанры: Фэнтези, частично мифология
Размер: 2 страницы, 1100 слов
Публикация: Категорически запрещена.
Описание: Легенды не могли обмануть её: вопреки сказкам, утверждавшим, что _они_ охотятся лишь ночью и только на непослушных детей, она знала, что днём они тоже покидают свои курганы...
читать дальшеГелла не любила работать в поле. Слишком страшно - колосья щекочут подбородок, и в сплошном искрящемся золотом море ничего не разглядеть: ни селян, высыпавших на жатву спозаранку, дабы управиться до полудня, а в разгар жары отдохнуть в тени и набраться сил; ни тени от солнца, прокравшейся под пушистые шапки пшеницы; ни мимолётного движения хищника, выбравшегося из леса поживиться мышами - или людьми, распевающими ритуальные песни. Гелла знала, что она здесь не одна: буквально в сажени от неё - воодушевлённые соседи, орудующие серпом с усердием одержимых, которые не оставят её, даже если на неё бросится бешеная лиса. В воздухе маревом разливалось душное, пьяное волшебство - оно затуманивало их разум; никто не подумал бы о корысти - чей-нибудь серп вспорол бы рыжую шкуру, и через пару дней она красовалась бы на стене спасителя, как трофей, пока женщины успокаивали испуганную девочку, а жрецы - осеняли её рунами, вытравливая «скверну», покаранную полевыми духами. Гелле нечего было бояться, и всё-таки среди весёлых, наряженных друзей она дрожала от ужаса - потому что от того, что внушало ей его, её не защитил бы ни один смертный. Не серпом. Не в бликах лучей, отражённых от гладких стеблей. И даже не мечом, потому что против истинного, первобытного зла простая сталь - пустой звук, а боги ничего, кроме стали, людям не даровали. Они были непобедимы. Но помнила об этом почему-то только Гелла.
Когда-то она падала перед матерью на колени, прижималась к её юбке, окропляя ткань слезами, кричала: «Нельзя нам туда! Нельзя! Они всегда в полях прячутся - не заметишь, как в своё царство утащат!» Мать хлестала её по запястьям, отрывала от себя её руки, отвешивала оплеухи, но Гелла всё равно падала, ползала за ней, пока она собирала в корзину то, что могло пригодиться на жатве; выла, молила. Но её слова не убеждали - они злили.
- Тебе уже тринадцать, Гелла, замуж пора, а ты плачешь, будто дитя малое! - ругалась матушка. - Имей совесть! Умойся и иди готовиться, мы скоро выходим. Гесте всего восемь, а она уже ждёт у порога, пока её непутёвая сестра утрёт сопли и будет вести себя, как подобает взрослой девушке! Не позорь меня! Младенец скажет, что они охотятся лишь ночью, и интересуют их только дети, а ты сказки выдумываешь! Живо сотри красноту с лица, помолись - и в путь, иначе отец разозлится!
Гелла молилась, и в конце концов прекратила попытки увещевать родных - безропотно взбиралась на телегу, смирно сидела, пока хромая кляча ковыляла до травяного моря, за гранями которого не виднелся даже горизонт - только прозрачная линия, перетекающая в небесный голубой купол. Матушка была довольна, принялась чаще заводить разговоры о женихах и платьях, стала сама вплетать ей в волосы ленты, которые некогда носила сама, до замужества - дескать, с ними-то она отца и встретила. Она и не подозревала, что мысли о свадьбе не радуют дочь; Гелла смотрела в окно и холодела от шороха под землёй, у порога…
Сказки не могли обмануть её. Сын кузнеца, похваляясь перед ней своей доблестью, поведал о хищниках: как они выслеживают добычу, как примериваются, как нападают. Гелла принадлежала к слабому полу и ничуть не смыслила в охоте, но поняла: для хищника главное еда. Свежее, тёплое мясо, которое насытит его. Чьё - неважно. Так почему они крадут исключительно маленьких детей? Куда тогда исчезают мужчины, отправившиеся к реке на рыбалку, чьи следы резко обрываются у обочины? Где тогда девицы, кинувшие во дворе бочки с замоченными рубахами да штанами в мыле и грязной воде? Где деревенский пьянчуга, уснувший у забора - и словно испарившийся?..
Гелла знала, что барды лгут, что лгут и легенды, задавала вопросы, но получала неизменный ответ:
- Ты фантазёрка. Займись чем-нибудь полезным.
Песни горном разносились над её головой, ветер дул тревожно, предвещая беду, трепал бахрому и пряди, выскользнувшие из-под гребня. Гелла ёжилась и куталась в шаль - хотя солнце изнурительно палило, её знобило, как в лихорадке. Она рубила вяло, несколько раз споткнулась, утратив равновесие; отец грозно что-то промычал, и она виновато уставилась вперед, напряглась, однако тут же ослабела вновь. Гелла видела затылки юношей и платья девушек, слышала свист серпов… но чувствовала себя забытой, брошенной, одинокой. Селяне забавлялись, наслаждались летом; девушки кокетничали с парнями, парни рисовались перед девушками. Они вдыхали нежный, чуть терпкий, влажный аромат поля, хмелели от его магической сладости - а Геллу тошнило от него: ей мерещилось, что она ступает по мёртвому, уже разложившемуся телу, и её сандалии увязают в чёрно-алом месиве, пропитываясь отвратительной вонью. Замахиваясь на пшеницу, она ощущала себя убийцей.
Давным-давно её заманили в лес по ягоды. Черника была вкусной, приятной кислинкой дразнила язык. Одну ягоду Гелла отправляла в рот, другую - в ведёрко, и, увлекшись, забрела едва ли не в чащу. К счастью, она вовремя спохватилась: вскочила, побежала на голоса старших, посуливших ей «богатый урожай», но не успела перелезть через бревно, отделяющее иссохшее болото от тропинки к опушке, как наткнулась на свалившееся с ветки гнездо, потрёпанное и истоптанное. В нём были останки птенцов - ещё в перьях, но обкусанные, искромсанные; в них копошились тонкие белые черви. Гелла замерла перед ними, как громом поражённая, и ринулась прочь так, будто за ней гнались все сельские псы.
Сейчас эти птенцы стояли у неё перед глазами. Её сердцебиение было столь громким, что если бы пение затихло, оно достигло бы слуха всех, находящихся в версте от неё. Они - тоже черви; возможно, они приноравливаются к её стопам или стопам её братьев, выкапывают норы, крадясь за ними по пятам. Их курганы близко… не сидят же они там вечно, верно?
- Чего пригорюнилась, Гелла? - окликнул Поло, рослый юноша, живущий через дом от её семьи, смахнув с щеки пот. - Больно ты бледная!
Гелла выдавила из себя улыбку:
- Всё в порядке, Поло. Благодарю тебя, - и наклонилась, чтобы поднять ворох полных, набухших колосков.
Под их ослепительным золотом сверкнула смертельная белизна; Гелле улыбались - от уха до уха, натянуто, будто эта улыбка не могла сойти с лица, будто кто-то иглой проколол кожу. Девушка различила лоснящиеся волосы, красные камни в длинных, как хлысты, конечностях, и только потом - мерцающие рубины нечеловеческих, ядовитых глаз.
«Трувоши!» - завопила было она, но обжигающе-ледяная ладонь сомкнулась на её лодыжке - и её обрушили вниз.
Дневная охота трувошей, которую матушка так рьяно отрицала, никого не потревожила - даже пшеница не шелохнулась. Гелла хотела позвать на помощь, но горло не исторгло ни единого звука - лишь стон, слившийся с ветром. Ладони монстра были липкими, ледяными; он утягивал её вниз, в размякшую землю - до бёдер, до талии, до шеи… Она не сопротивлялась - её парализовало, перекрыло доступ к кислороду; трувош, как паук, оплетал её своими сетями. Медленно, позволяя уловить последние переливы света перед тем, как она расстанется с ним. Гелла зажмурилась - и сырая почва легла ей на веки, как монеты - на веки мертвеца.
Она знала, что её никогда не найдут.
@темы: фанфики